“Защита Лужина” - страсть обреченного.

Дебютной картиной для голландского режиссера Марлин Горрис стала экранизация романа “Защита Лужина” Владимира Набокова. Кинематографическая инкарнация знаменитого произведения ожидалась любителями литературы и с нетерпением, и с изрядной долей скепсиса. Дело в том, что отношения кинематографа с литературным англо- и русскоязычным наследием Набокова сильно противоречивы. С одной стороны, тексты Набокова “кинематографичны” настолько, что сами просятся на пленку. Современные писателю критики, кто - с раздражением, кто - с восторгом, отмечали сходство повествовательной манеры ранних романов Набокова (тогда носившего псевдоним “Сиринъ”) с приемами кинематографа. Набоков - мастер деталей. Он поэтизирует их, находя ошеломляюще точные метафоры для описания частностей, вроде “барной стойки, озябшей от пивной пены” или лужицы горчицы, “поднявшей свой желтый рог”. Положительный набоковский герой - Мартын, Федор Годунов-Чердынцев, Тимофей Пнин - наблюдателен, обладает прекрасным художественным вкусом и памятью. С другой стороны, ничего хорошего, по большей части, из опытов экранизации не выходило. Архивные “Смех в темноте” Тони Ричардсона и “Король, дама, валет”, классическое “Отчаяние” Райнера Вернера Фассбиндера... Две “Лолиты” - Стенли Кубрика и Адриана Лайна, оба раза, опять-таки, получились скандальными из-за какой-то мифической “детской порнографии” и прочей ахинеи, а главное - тоска по потерянному раю, детству, персонифицированному в образе девочки-подростка - осталось не воплощенным.
Фильм “Защита Лужина”, что делает честь режиссеру, не является попыткой простой экранизации текста. Фабула переосмыслена на кинематографический лад, сюжет спрямлен настолько, насколько это вообще возможно. Флэшбэки - маленький Саша Лужин идет в школу (“Больше всего его поразило то, что с понедельника он будет Лужиным”), случайно открывает для себя свой, личный мир в виде шахматной доски, и так далее - минимизированы. Это не хорошо и не плохо, это - язык кино, в который такую киногеничную прозу оказалось так трудно вместить! Кстати, когда Набоков только писал роман “Ада, или радости страсти” (Ada, or Ardor), права на экранизацию произведения студия Columbia Pictures купила за полмиллиона долларов. Роман не экранизирован до сих пор. “Защите Лужина” повезло больше - ее сделали примерно за год, снимая в Италии и Венгрии на потрясающе выразительной, исторической натуре. Отель, в котором живут герои картины - итальянская вилла 19-го века, итальянские сцены сняты в Бергамо, а улицы дореволюционного Санкт-Петербурга “нашли” в Будапеште.
По мнению некоторых кинокритиков, “Отчаяние” Фассбиндера - лучшая экранизация Набокова. Правда, в картине великого немецкого режиссера никак не решен вопрос мнимой похожести героев, на которой строится конфликт произведения. Герман (Дирк Богард) просто не похож на бродягу Феликса, и все тут. Исполнитель роли Лужина, американский актер Джон Туртурро, съевший собаку на исполнении чудиков, в общем, отвечает киношному образу гениально-безумного шахматиста. Но, опять-таки, это не совсем Лужин, или, вернее, совсем не Лужин книжный. Этот Лужин - приятный на вид, очаровательный рассеянный гений, такой забавный и безобидный. Как же в такого не влюбиться русской эмигрантке Наталье, чья внешность в романе описана по-литературному уклончиво: “Была она собой не очень хороша, чего-то недоставало ее мелким, правильным чертам... Как будто последний, решительный толчок, который бы сделал ее прекрасной, оставив те же черты, но придав им неизъяснимую значительность, не был сделан”. В кино так вот, “от противного”, персонажа не изобразишь, поэтому выбор на эту роль Эмили Уотсон представляется более чем оправданным, не говоря уж о том, что она находит новые обертона и оттенки в изображении привычной ей “странной любви” и страсти обреченной (вспомним “Рассекая волны” Ларса фон Триера).
Однако, несмотря на “кинопоправки”, в некоторых местах режиссер воспроизводит текст буквально. Касается это в основном диалогов, и некоторые сцены фильма получаются еще трогательнее и мелодраматичнее своих книжных прообразов. Так передано знакомство Лужина с родителями невесты. Они изначально настороженно настроены по отношению к маэстро, а он еще и ведет себя совершенно неприлично: не владея искусством ни к чему не обязывающей светской беседы, “грузит” будущего тестя шахматами, выстраивая на обеденном столе некую, одному ему понятную, шахматную композицию из блюдцев и солонок. Некоторые сцены, для большей убедительности, перенесены из косвенной речи в реальность. Так, в романе мать передает Наталье свою “беседу” с Лужиным: “Я его спросила, давно ли он из России, чтоб как-нибудь разговориться. Он просто молчит. Просто молчит. Потом сказал про тебя, что ты любишь прохладительные напитки. Прохладительные! А морда какая, морда-то. Нет, нет, подальше от таких...”. Читателю остается гадать, что правда в словах матери, а что - лишь предвзятость по отношению к человеку, зарабатывающему на жизнь “масонской игрой”. Зритель же убеждается, что все было по-правде: “Your daughter, she likes... ahhh... cooling bewerages!” слово в слово за Набоковым повторяет Джон Туртурро, ерзая в кресле и дергая лицом не хуже каких-нибудь Бивиса с Баттхэдом.
Киноязык привнес в роман новое содержание. Сама Горрис говорила: “Меня заинтересовала неспособность человека жить двумя страстями... две страсти могут разорвать человека на куски”. Получилась отменная мелодрама с хэппи эндом: та самая беспроигрышная “защита Лужина” сработала: Турати (Фабио Сартор) побежден, Лужин умер, но шахматное дело его живет!

Александр БЕЛЯЕВ

© DVA.narod.ru 1999-2003 | Руководитель проекта: DVAKsёнов